Автомобиль из «Золотого телёнка» имел реального создателя. Сладкие сны адама козлевича Козлевич из золотого теленка
А на чём ездил Адам Козлевич ?
“Он купил по случаю такой старый автомобиль, что появление его на рынке можно было объяснить только ликвидацией автомобильного музея. С машиной пришлось долго возиться. Порода машины была неизвестна, но Адам Казимирович утверждал, что это “лорен-дитрих”. В виде доказательства он приколотил к радиатору автомобиля медную бляшку с лорендитриховской фабричной маркой”
“Антилопа покатила дальше, колыхаясь как погребальная колесница“
“Паниковский, перебирая ногами ухватился за кузов, потом налёг на борт животом, перевалился в машину, как купающийся в лодку.”
“Балаганов надовил грушу, и из медного рожка вырвались старомодные, весёлые, внезапно обрывающиеся звуки”
“Паниковский опёрся спиной на автомобильное колесо”
“Машина рванулась, и в открывшуюся дверцу выпал Балаганов”
“Из ворот постоялого двора, бледно светя фарами, выехала “Антилопа”
“. “Антилопы” не было. На дороге валялась безобразная груда обломков: поршни, подушки, рессоры. Цепь сползла в колею, как гадюка. “
“Тридцать километров “Антилопа” пробежала за полтора часа. ” “Козлевич открыл глушитель, и машина выпустила шлейф синего дыма. ” “Он переменил камеры и протекторы на всех четырёх колёсах.”
Выводы:
Автомобиль, во время описываемых событий уже достаточно старый “из ликвидируемого музея”. Радиатор спереди. Если на колесо опираются спиной – значит оно большое. Скорость автомобиля – 20 км/ч. Высокий тент балдахин, как у погребальной колесницы. Бледные фары – явно ацетиленовые, а не элктирические. Двигатель настолько слаб, что сопротивление выхлопных газов в глушителе оказывает на него такое значение, что при разгоне водитель вынужден открывать специальный клапан и газы, минуя глушитель, свободно выходят в атмосферу. Но при этом уже пневматические шины. Если для посадки переваливаются через борт – значит нет дверей. но Балаганов же выпал – значит по всему есть дверь в задней стенке кузова. Кузова с такими дверями назывались “Тонно” (Tonneau – бочка по французки) и были распространены в начале ХХ века, где-то в 1902-1905 годах. А “Лорен-Дитрих” начала выпускать автомобили в 1910-м году. Машины того периода были более длинные и уже имели боковые двери. Козлевич явно пытался скрыть возраст своей машины.
Под описание “Антилопы-гну” вполне подходит Panhard & Levassor B1 15 CV Tonneau 1902-го года.
Модель изготовлена Minichamps в серии автомобилей, чьи прототипы представлены в музее автомобилей Mullin Automotive Museum. Внимание к мелочам и куча травлёнки весьма украсили модельку:
Этот ли автомобиль описывали авторы “Золотого телёнка” или другой (Ю.Долматовский, к примеру, в книге “Знакомые и незнакомые” предположил что это был Фиат 1905-го года выпуска) – эта моделька встала на моих полках под прозвищем “Антилопа-гну”. )))
Автомобиль из «Золотого телёнка» имел реального создателя. Сладкие сны адама козлевича Козлевич из золотого теленка
— Оригинальная конструкция, — сказал наконец один из них, — заря автомобилизма. Видите, Балаганов, что можно сделать из простой швейной машинки Зингера? Небольшое приспособление — и получилась прелестная колхозная сноповязалка.
— Отойди!— угрюмо сказал Козлевич.
— То есть как это «отойди»! Зачем же вы поставили на своей молотилке рекламное клеймо «Эх, прокачу!»? Может быть, мы с приятелем желаем совершить деловую поездку? Может быть, мы желаем именно эх-прокатиться?
И первый раз за арбатовский период жизни на лице мученика автомобильного дела появилась улыбка. Он выскочил из машины и проворно завел тяжело застучавший мотор.
— Пожалуйте, — сказал он, — куда везти?
— На этот раз — никуда, — заметил Балаганов, — денег нету! Ничего не поделаешь, товарищ механик, бедность.
— Все равно, садись! — закричал Козлевич отчаянно. — Повезу даром! Пить не будете? Голые танцевать не будете при луне? Эх! Прокачу!
— Ну, что ж, воспользуемся гостеприимством, — сказал Остап, усевшись рядом с шофером. — У вас, я вижу, хороший характер. Но почему вы думаете, что мы способны танцевать в голом виде?
“Золотой теленок”
Бессменный водитель “Антилопы Гну” Адам Каземирович Козлевич, на автомобиле которого великий комбинатор вместе со своими спутниками совершил знаменитый автопробег, владелец первого в городе Арбатове частного автопроката, закончил тем, что остался без своего автомобиля. Вместе с “Антилопой”, от которой после непосильной для нее дороги осталась лишь груда обломков.
А вот встреча крестного отца великого комбинатора Петрова с прототипом образа Козлевича произошла в Ярославле. Иосиф Карлович Сагассер, чешский подданный, основал здесь первое частное такси. Сюда по заданию редакции приехал фельетонист “Гудка” Евгений Петров. Первое, что он увидел, сойдя с поезда на Привокзальной площади, был потрепанный автомобиль с заманчивым названием “Эх, прокачу!”. Разъезжая по Ярославлю на извозчике с мотором, журналист и писатель, конечно же, не удержался от разговоров “за жизнь” с таксистом, в результате которых и родился персонаж “Золотого Теленка” Адам Козлевич.
Однако судьба реального владельца частного автопроката была куда более трагична, нежели его литературного собрата. Адам Козлевич лишился только своей “Антилопы”, тогда как Иосиф Сагассер – самой жизни.
На пожелтевших листах архивного уголовного дела НКВД, датируемого январем 1938 года, раскрывается трагическая история владельца первого в Ярославле частного автопроката, или, как он именуется в деле, “легкового извозчика” Иосифа Сагассера.
Как следует из протоколов допросов, Иосиф Карлович в 1914 году, спасаясь от немецкой оккупации, бежал сначала в Польшу, а потом в Россию, в Ярославль. Прибыл он сюда с супругой Эмилией Анатольевной, вместе с которой приобрел дом с хозпостройками на улице Малая Пролетарская. Позже эти самые хозпостройки он и приспособил под гараж. Для ведения домашнего хозяйства чешская чета наняла молодую домработницу Прасковью Козыреву, которая вскоре стала сожительствовать с хозяином вместо его престарелой супруги, которой на момент ареста Сагассера исполнилось уже 62 года. В протоколах допросов Иосиф Карлович по-джентльменски назвал обеих дам своими женами.
Арестовали Сагассера в январе 1938 года в рамках разнарядки, спущенной в 1937 году Ежовым из Москвы во все российские города по очистке коммунистических рядов “от контрреволюционных элементов”. Вот в эту-то мясорубку и попал ярославский таксист.
Ко времени ареста в его автопрокате было уже два автомобиля: первую машину Сагассер приобрел в исполкоме за 1100 рублей с рассрочкой в один год. Вторую он умудрился купить в НКВД при посредничестве некоего Федора Малкина, работника ведомственного гаража, позже уволенного с работы за пьянку и попавшего в железные объятия НКВД. Эта самая покупка и сыграла роковую роль в судьбе таксиста -на допросе Малкин заявил, что якобы в ходе переговоров о покупке машины он завербовал Сагассера для шпионской работы в пользу латвийской разведки.
Кстати, с самого начала этот автомобиль доставил своему хозяину немало хлопот, которые живописали в романе Ильф и Петров: “С машиной пришлось долго возиться. Выискивать на базарах недостающие части, латать сиденья, заново ставить электрохозяйство”. В реальности же ни на каких базарах запчасти тогда не продавались, и, как признается на допросах следователю Сагассер-Козлевич, он покупал их с рук у частных лиц.
Следствие шло явно не в пользу Иосифа Карловича. Несмотря на то что он начисто отрицал свою причастность к какой бы то ни было разведке, 10 января 1938 года ему было предъявлено обвинение в шпионаже против СССР, а месяц спустя в закрытом судебном заседании без участия сторон обвинения и защиты и без вызова свидетелей суд приговорил его к 10 годам лишения свободы с конфискацией имущества и поражением прав на 5 лет.
Иосиф Сагассер пишет жалобу на приговор суда с требованием проведения очных ставок с теми, кто его оговаривал. Кассационная инстанция проявляет невиданное по тем временам снисхождение, направляя дело Сагассера на доследование, однако те, кто давал на него показания, к тому времени уже были расстреляны. И все же следующий суд признал владельца автопроката виновным. Правда, срок отбывания наказания снизил до 5 лет, а также отменил приговор в отношении поражения прав Сагассера, ибо он, как иностранный подданный, таких прав не имел.
Однако это не спасло владельца автопроката. Он не смог перенести тюремных тягот и умер, отбывая наказание в колонии, от истощения 20 октября 1943 года. А 28 ноября 1957 года он был полностью реабилитирован.
Впрочем, Иосиф Карлович Сагассер не единственный прототип бессмертного произведения Ильфа и Петрова.
В нашу жизнь он ворвался стремительным шагом – «в половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки». На нем не было пальто и носков, а в руках он держал астролябию.
Кто и не читал произведений Ильфа и Петрова, то наверняка смотрел одну из экранизаций о похождениях Великого комбинатора. Известно, что Остап Бендер – образ собирательный. Один из главных героев — реально существовавший человек. Его прототипом был Осип Вениаминович Шор. Жизнь героя полна авантюрных приключений и удивительных событий. Он дожил почти до 80 лет и был похоронен на Востряковском кладбище в Москве в 1978 г., перенеся два инфаркта и ослепнув на один глаз. Родился этот интереснейший человек в 1899 году, по одной версии – в Одессе, по другой – в Никополе, в семье купца Беньямина Шора.
«Он представлялся, то художником, то шахматным гроссмейстером, то представителем подпольной антисоветской организации, а однажды, только для того, чтобы перезимовать в уютных условиях, женился на пожилой толстушке. »
Позднее он уехал в Петроград, но это был 1918 год, голодное время, и Осип Шор решил вернуться в Одессу. Так как денег было мало, на долгом пути домой он и представлялся то художником, то гроссмейстером. Женился он на некоей женщине, чтобы перезимовать у неё – очевидно, что этот эпизод послужил для появления истории о мадам Грицацуевой.
В Одессе Осип Шор, в отличие от своего прототипа, который признавался, что: «Милиция нас не любит», начал работать в уголовном розыске. Участвовал в борьбе с шайкой Мишки Япончика.
Адам Козлевич. Памятник автомобилисту в Волгограде.
В 1922 году Осип Шор уволился и переехал в Москву – по словам писателя Валентина Катаева, это произошло после того, как бандиты по ошибке убили брата Шора, перепутав его с Осипом. Именно Катаев наслушался разных историй от Осипа, а потом познакомил его с Ильфом и Петровым. Есть легенда, что уже после выхода романа «12 стульев» Осип ругал авторов за неточности и вольное обращение с фактами его биографии.
Книга вышла, а жизнь Осипа Шора продолжалась. В 1934 году он уехал в Челябинск и устроился на ЧТЗ снабженцем. Рассказывают, что когда в 1937 году Шора пришли арестовывать чекисты, он затеял с ними драку, а затем сиганул в окно. Но подобная сцена возможна только в романе – на самом деле Шора арестовали и отправили на пять лет в лагеря. Вокруг срока Шора много неясностей – в одних источниках указано, что он сбежал на пути в тюрьму, другие настаивают, что он сидел.Во время войны Осип Шор пытался пробраться в блокадный Ленинград, где жили его мать и сводная сестра, но безуспешно. Какое–то время жил в Москве у Юрия Олеши, и лишь после окончания блокады узнал, что мать не пережила блокаду. А вот сестра выжила – это была Эльза Рапопорт, первая жена Леонида Утёсова.
После войны Остап Шор с сестрой переехал в Москву. Детей у него не было – семьёй Осип Вениаминович так и не обзавелся семьей, сестра Эльза Раппопорт работала на «Мосфильме» костюмером-гримером.Шор вышел на пенсию по инвалидности, и до последних лет жизни работал проводником поездов дальнего следования. 15 дней он ехал на поезде в Ташкент, 15 дней – обратно в Москву, месяц жил у сестры в столице в крохотной комнатёнке, носил потертый макинтош и сандалеты, и по старости лет уже ни с кем не общался.
Наш герой дожил до глубокой старости. Журналисты пытались встретиться с Шором. Но он не оправдал их ожиданий – не хотел публично распространяться о своей жизни. Сказывались и возраст, и многочисленные болячки, и удары судьбы. Возможно, его смогли бы разговорить, но. В мае 1978 года Осип Вениаминович умер, перенеся два инфаркта. Похоронен в Москве на Востряковском кладбище.
И у других литературных персонажей были свои прототипы – реальные живые люди. Помните, как Паниковский говорит Шуре Балаганову: «Поезжайте в Киев и спросите, кем был Паниковский до революции! До революции Паниковский был слепым.
Л.Куравлев, С.Юрский, З.Гердт в фильме Золотой теленок
Бессмертный образ Михаила Самуэлевича Паниковского был списан с… женщины. ( Прототип Паниковского.Предыстория Михаила Самюэлевича Паниковского.)
Напомним, что знаменитые советские фельетонисты родились и выросли в Одессе. Особую роль в криминальном мире портового города играли польские банды. А самой крупной, известной и удачливой была группировка, возглавляемая Микалиной Ковской. Пани Ковская, гроза Одессы. Налетчики пани Ковской гордо называли себя на польский манер «корсажи» (korsarze, то есть «корсары»), и хотя шутка напрашивается здесь сама собой, желающих поострить было очень немного. «Корсажи» были известны своим лихим поведением. За двадцать лет существования банды, польские налетчики совершили более трех сотен ограблений: они обчищали почтовые составы, банки, страховые общества, не боялись нападать на инкассаторов, а один раз даже сумели захватить часть казны Черноморского флота, фактически взяв на абордаж эсминец «Честный».
Как любые преступники, гангстеры Ковской активно использовали сленг и тайный язык. Цель будущего ограбления они называли gęś («гусь»), а сам процесс – oskubane gęsi («ощипать гуся»). Успешно освободив банковское хранилище, или почтовый вагон от материальных ценностей, «корсажи» оставляли на месте визитную карточку – живого гуся с нацепленным на него галстуком. Гусиную ферму пани Ковская возглавляла, кстати, лично.
Блестящая история неуловимой банды подошла к концу совершенно неожиданным образом весной 1916 года. Во время ограбления грузового поезда в предместье Одессы в перестрелке случайно погибли оба машиниста, и неуправляемый состав врезался в цистерны с хлором. Большая часть налетчиков скончалась от острого отравления. Ковская выжила, но лишилась зрения. Мир организованной преступности безжалостен, и место ослабевшей банды немедленно заняли другие группировки. Кроме того, Ковская была единственной среди гангстерских главарей Одессы, которая не подписала в 1911 году конвенцию о разделе зон влияния. Пока ее банда была на пике триумфа, остальным преступным группировкам оставалось лишь смириться, но после этого неудачного ограбления, они хладнокровно перебили остатки ее людей. Те, кто сумел выжить, либо бежали, либо залегли на дно. Растеряв влияние и людей, она добыла новый паспорт, переехала под Киев и со смирением Диоклетиана продолжила разводить гусей.Окончательно черту под жизнью бывшей королевы одесской преступности подвела Октябрьская революция. Ослепшая Ковская закономерно лишилась и дома и гусей. Чудом пережив гражданскую войну, она умерла в 1924 году в дешевой гостинице города. Собственно, почти подробное описание ее смерти и приведено в «Золотом теленке»:
Однажды, когда вы вернетесь в пустой, холодный номер гостиницы «Марсель» (это будет где–нибудь в уездном городе, куда занесет вас профессия), вы почувствуете себя плохо. У вас отнимется нога. Голодный и небритый, вы будете лежать на деревянном топчане, и никто к вам не придет. Паниковский, никто вас не пожалеет. Детей вы не родили из экономии, а жен бросали. Вы будете мучиться целую неделю. Агония ваша будет ужасна. Вы будете умирать долго, и это всем надоест. Вы еще не совсем умрете, а бюрократ, заведующий гостиницей, уже напишет отношение в отдел коммунального хозяйства о выдаче бесплатного гроба.
По следу Шуры Балаганова.
Известно, что во время восстания на крейсере «Очаков», вместе с Шмидтом находился и его сын Евгений. При подавлении оба были задержаны, но Евгений, как слишком юный, ареста и суда избежал.
Небезынтересно и то, что в Севастопольском восстании принимало участие слишком много юношей.Главарём мятежного Совета депутатов стал несовершеннолетний по тем временам меньшевик Иван Вороницын, имеющий к своим неполным 20-ти годам побег за границу из политической ссылки в Архангельской губернии и нелегальное возвращение в Россию.
Пресса, активно сочувствовавшая Шмидту, охотно печатала лживые подробности о том, какие страдания пришлось перенести его ни в чём не повинному сыну. Отметим, что ни слова правды в этих душещипательных историях не было: Шмидту никто не препятствовал ни в общении с семьёй, которая его навещала регулярно, ни нанятыми для него с адвокатами.
Разумеется, что такие заметки не прошли мимо внимания нечистых на руку людей: по городам и весям тут же начали разъезжать молодые люди, объявлявшие себя сыновьями страдальца за народное дело, выступавшие на митингах и собиравшие пожертвования Толпа, разогретая лозунгами и слащавыми рассказами, охотно расставалась с немалыми суммами.
Но спустя несколько месяцев, в одном из южных городов произошла ситуация, ставшая прототипом всем известной книжной сцены знакомства Великого Комбинатора с Шурой Балагановым и Паниковским. После этого движение «детей лейтенанта Шмидта» резко пошло на убыль, и уже к концу 1907 года о нём благополучно забыли.
Так закончилась жизнь современников героев “Золотого теленка”, чьи судьбы причудливо переплелись в бессмертной комедии.
Использованы материалы из архива ФСБ,Е.Батуева, и открытых источников.
Автомобиль из «Золотого телёнка» имел реального создателя. Сладкие сны адама козлевича Козлевич из золотого теленка
Великий комбинатор не любил ксендзов. В равной степени он отрицательно относился к раввинам, далай- ламам, попам, муэдзинам, шаманам и прочим служителям культа.
– Я сам склонен к обману и шантажу,— говорил он,— сейчас, например, я занимаюсь выманиванием крупной суммы у одного упрямого гражданина. Но я не сопровождаю своих сомнительных действий ни песнопениями, ни ревом органа, ни глупыми заклинаниями на латинском или церковнославянском языке. И вообще я предпочитаю работать без ладана и астральных колокольчиков.
И покуда Балаганов и Паниковский, перебивая друг друга, рассказывали о злой участи, постигшей водителя «Антилопы», мужественное сердце Остапа переполнялось гневом и досадой.
Ксендзы уловили душу Адама Козлевича на постоялом дворе, где, среди пароконных немецких фургонов и молдаванских фруктовых площадок, в навозной каше стояла «Антилопа». Ксендз Кушаковский захаживал на постоялый двор для нравственных бесед с католиками-колонистами. Заметив «Антилопу», служитель культа обошел ее кругом и потрогал пальцем шину. Он поговорил с Козлевичем и узнал, что Адам Казимирович принадлежит к римско-католической церкви, но не исповедовался уже лет двадцать. Сказав: «Нехорошо, нехорошо, пан Козлевич»,— ксендз Кушаковский ушел, приподнимая обеими руками черную юбку и перепрыгивая через пенистые пивные лужи.
На другой день, ни свет ни заря, когда фурщики увозили на базар в местечко Кошары волнующихся мелких спекулянтов, насадив их по пятнадцать человек в одну фуру, ксендз Кушаковский появился снова. На этот раз его сопровождал еще один ксендз — Алоизий Морошек. Пока Кушаковский здоровался с Адамом Казимировичем, ксендз Морошек внимательно осмотрел автомобиль и не только прикоснулся пальцем к шине, но даже нажал грушу, вызвав звуки матчиша. После этого ксендзы переглянулись, подошли к Козлевичу с двух сторон и начали его охмурять. Охмуряли они его целый день. Как только замолкал Кушаковский, вступал Морошек. И не успевал он остановиться, чтобы вытереть пот, как за Адама снова принимался Кушаковский. Иногда Кушаковский поднимал к небу желтый указательный палец, а Морошек в это время перебирал четки. Иногда же четки перебирал Кушаковский, а на небо указывал Морошек. Несколько раз ксендзы принимались тихо петь по-латински, и уже к вечеру первого дня Адам Казимирович стал им подтягивать. При этом оба патера деловито взглянули на машину.
Через некоторое время Паниковский заметил в хозяине «Антилопы» перемену. Адам Казимирович произносил какие-то смутные слова о царствии небесном. Это подтверждал и Балаганов. Потом он стал надолго пропадать и, наконец, вовсе съехал со двора.
– Почему ж вы мне не доложили? — возмутился великий комбинатор.
Они хотели доложить, но они боялись гнева командора. Они надеялись, что Козлевич опомнится и вернется сам. Но теперь надежды потеряны. Ксендзы его окончательно охмурили. Еще не далее как вчера курьер и уполномоченный по копытам случайно встретили Козлевича. Он сидел в машине у подъезда костела. Они но успели к нему подойти. Из костела вышел ксендз Алоизий Морошек с мальчиком в кружевах.
– Понимаете, Бендер,— сказал Шура,— все кодло село в нашу «Антилопу», бедняга Козлевич снял шапку, мальчик позвонил в колокольчик, и они уехали. Прямо жалко было смотреть на нашего Адама. Не видать нам больше «Антилопы».
Великий комбинатор молча надел свою капитанскую фуражку с лакированным козырьком и направился к выходу.
– Фунт,— сказал он,— вы остаетесь в конторе! Рогов и копыт не принимать ни под каким видом. Если будет почта, сваливайте в корзину. Конторщица потом разберется. Понятно?
Когда зицпредседатель открыл рот для ответа (это произошло ровно через пять минут), осиротевшие антилоповцы были уже далеко. В голове процессии, делая гигантские шаги, несся командор. Он изредка оборачивал голову назад и бормотал: «Не уберегли нежного Козлевича, меланхолики! Всех дезавуирую! Ох, уж мне это черное и белое духовенство»! Бортмеханик шел молча, делая вид, что нарекания относятся не к нему. Паниковский прыгал, как обезьяна, подогрев
подогревая чувство мести к похитителям Козлевича, хотя на душе у него лежала большая холодная лягушка. Он боялся черных ксендзов, за которыми признавал многие волшебные свойства.
В таком порядке все отделение по заготовке рогов и копыт прибыло к подножию костела. Перед железной решеткой, сплетенной из спиралей и крестов, стояла пустая «Антилопа». Костел был огромен. Он врезался в небо, колючий и острый, как рыбья кость. Он застревал в горле. Полированный красный кирпич, черепичные скаты, жестяные флаги, глухие контрфорсы и красивые каменные идолы, прятавшиеся от дождя в нишах,— вся эта вытянувшаяся солдатская готика сразу навалилась на антилоповцев. Они почувствовали себя маленькими. Остап залез в автомобиль, потянул носом воздух и с отвращением сказал:
— Фу! Мерзость! Наша «Антилопа» уже пропахла свечками, кружками на построение храма и ксендзовскими сапожищами. Конечно, разъезжать с требами на автомобиле приятнее, чем на извозчике. К тому же даром! Ну, нет, дорогие батюшки, наши требы поважней!
С этими словами Бендер вошел в церковный двор и, пройдя между детьми, игравшими в классы на расчерченном мелом асфальте, поднялся по гранитной банковской лестнице к дверям храма. На толстых дверях, обитых обручным железом, рассаженные по квадратикам барельефные святые обменивались воздушными поцелуями или показывали руками в разные стороны, или же развлекались чтением толстеньких книг, на которых добросовестный резчик изобразил даже латинские буковки. Великий комбинатор дернул дверь, но она не поддалась. Изнутри неслись кроткие звуки фисгармонии.
– Охмуряют! — крикнул Остап, спускаясь с лестницы.— Самый охмуреж идет! Под сладкий лепет мандолины.
– Может быть, уйдем? — спросил Паниковскин, вертя в руках шляпу.— Все-таки храм божий. Неудобно.
Но Остап, не обращая на него внимания, подошел к «Антилопе» и принялся нетерпеливо надавливать грушу. Он играл матчиш до тех пор, пока за толстыми дверьми не послышалось бренчание ключей. Антилоповцы задрали головы. Дверь растворилась на две половины, и веселые святые в своих дубовых квадратиках медленно отъехали вглубь. Из темноты портала выступил на высокую светлую паперть Адам Казимирович. Он был бледен. Его кондукторские усы отсырели и плачевно свисали из ноздрей. В руках он держал молитвенник. С обеих сторон его поддерживали ксендзы. С левого бока — ксендз Кушаковский, с правого — ксендз Алоизий Морошек. Глаза патеров были затоплены елеем.
– Алло, Козлевич! — крикнул Остап снизу.— Вам еще не надоело?
– Здравствуйте, Адам Казимирович,— развязно сказал Паниковский, прячась, однако, за спину командора.
Балаганов приветственно поднял руку и скорчил рожу, что, как видно, значило: «Адам, бросьте ваши шутки!»
Тело водителя «Антилопы» сделало шаг вперед, но душа его, подстегиваемая с обеих сторон пронзительными взглядами Кушаковского и Морошека, рванулась назад. Козлевич тоскливо посмотрел на друзей и потупился.
И началась великая борьба за бессмертную душу шофера.
– Эй вы, херувимы и серафимы! — сказал Остап, вызывая врагов на диспут.— Бога нет!
– Нет, есть,— возразил ксендз Алоизий Морошек, заслоняя своим телом Козлевича.
– Это просто хулиганство,— забормотал ксендз Кушаковский.
– Нету, нету,— продолжал великий комбинатор,— и никогда не было. Это медицинский факт.
– Я считаю этот разговор неуместным,— сердито заявил Кушаковский.
– А машину забирать — это уместно? — закричал нетактичный Балаганов.— Адам! Они просто хотят забрать «Антилопу».
Услышав это, шофер поднял голову и вопросительно посмотрел на ксендзов. Ксендзы заметались и, свистя шелковыми сутанами, попробовали увести Козлевича назад. Но он уперся.
– Как же все-таки будет с богом? — настаивал великий комбинатор. Ксендзам пришлось начать дискуссию. Дети перестали прыгать на одной ножке и подошли поближе.
— Как же вы утверждаете, что бога нет,— начал Алоизий Морошек задушевным голосом,— когда все живое создано им.
крылатые фразы/цитаты из «Золотого теленка »
* А вдруг они не золотые? – Нет, вы видели, а?! А какие же они по-вашему?!
Паниковский.
* А кровавые мальчики беспокоить не будут?
Корейко.
* А ты кто такой, скажи пожалуйста?
– А ты кто такой?
– Нет, кто ты такой, я спрашиваю?!
– А ты кто такой?!
Паниковский, Балаганов.
* Автомобиль, товарищи, не роскошь, а средство передвижения! Остап.
* Бензин ваш, а идеи наши! Остап.
* Бить нельзя. Бить же нельзя! Бендер не позволяет! Паниковский.
* Ближе к телу, как говорил Мопассан! Остап.
* Брось птицу! Брось птицу, говорю! Остап.
* В детстве таких, как вы, я убивал на месте из рогатки. Остап.
* В нашем черноморском отделении тоже есть свои слабости, свои неполадки в пробирной палатке, но такого бюрократизма, как в “Геркулесе”. Остап.
* В этой карете прошлого далеко не уедешь! Остап.
* В этом флотском борще плавают обломки кораблекрушения. Остап.
* Вам нечего терять, кроме запасных цепей. Остап.
* Вам я скажу, как родному, Шура, вы же знаете, как я вас уважаю, как я вас люблю, Шура. Паниковский.
* Взвейтесь, соколы, орлами! Остап.
* Водку пить не будете? Голые танцевать не будете при луне? Козлевич.
* Возьмите меня, я хороший, я больше никогда не буду! Паниковский.
* Вот я и миллионер! Так снимайте меня в кино, сбылись мечты идиота! Остап.
* Вставайте, граф, вас зовут из подземелья. Остап.
* Вставлю себе золотые зубы и женюсь! Паниковский.
* Вы видели? Та-ак! Вы видели? Все видели! И вы тоже все видели! И вы все видели, вы все свидетели! Паниковский.
* Вы еще не знаете Паниковского! Паниковский вас всех продаст, и купит, и снова продаст, но уже дороже! Паниковский.
* Вы же босяк, Шура, горьковский тип! Вас надо приодеть, умьггь, дать вам капитальный ремонт. Остап.
* Вы знаете новость, Адам, на каждого гражданина, даже партийного, давит атмосферный столб весом двести четырнадцать кило! Остап.
* Вы знаете, что такое гусь?
– Знаю.
– Вы знаете, что такое шейка, ножка, крылышко! Вы знаете, как я люблю гуся!
– Знаю, в Арбатове видели.
– Да вы ничего не видели! Я убиваю его одним ударом, как тореодор, я его убиваю! – Вперед, вперед, вперед! – Это опера, когда я иду на гуся! “Кармен”, вы понимаете! – Вперед, вперед, вперед! – Послушайте, Козлевич, это фемина! Это опера! Ножка, шейка. шейка. крылышко!
Паниковский, Остап.
* Вы мыслитель? Как ваша фамилия, мыслитель? Жан-Жак Руссо? Марк Аврелий? Спиноза? Остап.
* Вы пижон, сын пижона и дети ваши будут пижонами! Остап.
* Вы произошли не от обезьяны, как все остальные граждане, вы произошли от коровы: туго соображаете. Остап.
* Вы что, на именинах у архиерея были? Остап.
* Вы, может, хотите меня зарезать, разрубить тело на части, отправить малой скоростью в разные города, а голову заквасить в бочке с капустой?! Так я против. Остап.
* Газеты надо читать! Иногда они сеют разумное, доброе, вечное! Остап.
* Где вас воспитывали, Шура! Сразу руки! Что такое! Паниковский.
* Гомер, Мильтон и Паниковский – теп. теплая компания! Остап.
* Гражданин, вы отравлены! Эпизод.
* Дай мильён! Дай мне мильён! Дай мне один мильён. Дай мильён. Паниковский.
* Девушки любят молодых длинноногих и политически грамотных! Остап.
* Для хорошего человека и миллиона не жалко! Корейка.
* Жизнь диктует нам свои суровые законы. Остап.
* Забурел! Забурел, а! Забурел! Балаганов.
* Заседание продолжается, господа присяжные заседатели! Остап.
* Знаток! Убивать надо таких знатоков! Остап.
* И на старуху бывает проруха, как сказала польская красавица Инга Заёнц через месяц после брака с другом моего детства Колей Остенбакеном. Остап.
* И только утром, на рассвете я вдруг вспомнил, что этот стих уже написал А. Пушкин. Какой удар от классика! Остап.
* Извините, девушка, вы не жили в 1898 году близ Марселя? Остап.
* Интересный вы человек, Александр Иваныч! Все у вас в порядке! Удивительно! С таким счастьем – и на свободе! Остап.
* Какая феми. уй, фемина, Боже мой! Паниковский.
* Когда мы будем делить наши деньги? Паниковский.
* Командовать парадом буду я! Остап.
* Кто против?
– Я!
– Единогласно!
Остап, Паниковский.
* Кто такой Козлевич, что с ним делиться?! Мы не знаем никакого Козлевича! Паниковский.
* Ладно, живите, я вас прощаю! Остап.
* Лично у меня есть четыреста сравнительно честных способов отъема денег! Остап.
* Мамаша, пойдемте в закрома. Остап.
* Материализация духов и раздача. слонов! Остап.
* Мне не нужна вечная игла. Я не хочу жить вечно, я хочу умереть. Остап.
* Мне никогда не добиться от вас то, чего добился друг моего детства Коля Остенбакен от подруги моего же детства польской красавицы Инги Заёнц: он добился от нее любви. Остап.
* Мне нужно пятьсот тысяч и по возможности сразу, а не частями. – Может быть, все-таки возьмете частями, м-м? Остап, Балаганов.
* Можете не пересчитывать, у меня, как в банке. Корейко.
* Мулаты, миллионеры, бухта, экспорт кофе, чарльстон под названием “У моей девочки есть одна маленькая штучка”! О чем говорить! Остап.
* На вашей могиле не будет сидеть прекрасная вдова с персидскими глазами, и заплаканные дети не будут кричать: “Папа! Папа, слышишь ли ты нас?!” Остап.
* Нам предстоят великие бои! Остап.
* Не буду вас отвлекать. Это помешает вам правильно выделять желудочный сок, столь необходимый для здоровья. Остап.
* Не делайте из еды культа! Остап.
* Не надо оваций! Графа Монте-Кристо из меня не вышло. Придется переквалифицироваться в управдомы. Конец. Остап.
* Нет никакого Рио-де-Жанейро, и Америки нет, и Европы нет. Ничего нет. И вообще последний город на земле – это Шепетовка, о который разбиваются волны Атлантического океана. Остап!
* Нет, это не Рио-де-Жанейро! Остап.
* От десяти до четырех вы – за Советскую власть. Но вот о вашей второй жизни, от четырех до десяти, знаю я один. Остап.
* Паниковский не обязан всему верить, Шура! Паниковский.
* Пилите, Шура, пилите! Паниковский.
* Пишет, смотрите! Ильф и Петров! Паниковский.
* Подзащитный пытался меня убить, но, разумеется, только из чистого любопытства: ему просто хотелось узнать, что у меня там находится внутри. Остап.
* Поезжайте в Киев, и все!
– Какой Киев?
– Поезжайте и спросите, что делал Паниковский до революции. Поезжайте и спросите. И все! Поезжайте и спросите.
– Ну и что?
– Нет, вы поезжайте и спросите, и вам ответят, что до революции Паниковский был слепой, Шура! Паниковский, Балаганов.
* Полное спокойствие может дать человеку только страховой полис. Остап.
* Полтора миллиона человек, и все поголовно – в белых штанах! Остап.
* Пора начинать трудовую буржуазную жизнь в Рио-де-Жанейро! Остап.
* После знакомства с вашим прошлым и настоящим я потерял веру в человечество. Разве это не стоит миллиона рублей. Остап.
* Придется действовать не только на суше, но и на море. Остап.
* Профсоюз пролетариев умственного труда! Остап.
* Прошу нервных покинуть зал! Остап.
* Работники из вас, как из собачьего хвоста сито! Остап.
* Раз в стране бродят денежные знаки, значит должны быть люди, у которых их очень много. Остап.
* Разве я похож на человека, у которого есть родственники?! Остап.
* С деньгами надо расставаться легко, без стонов. Корейко.
* С плачем полезет он в буфет и достанет оттуда тарелочку с голубой. что? – Каемочкой! Остап, Балаганов.
* Самое главное – это внести смятение в лагерь противника. Враг должен потерять душевное равновесие. Остап.
* Сегодня же в поезд и – на Запад, к большим культурным центрам. Остап
* Сейчас многие забывают имена героев революции. Угар НЭПа. Нет уже того энтузиазма! Остап.
* Сколько вам нужно денег для счастья?
– Сто рублей.
– Нет, Шура, вы меня не поняли. Не на сегодняшний день, а вообще. Для счастья, ясно? Чтоб вам было хорошо на свете.
– Для полного счастья?
– Да.
– Шесть тысяч четыреста.
Остап, Балаганов.
* Снимите шляпы! Обнажите головы! Сейчас состоится вынос тела! Остап.
* Советского миллионера не может найти даже Наркомфин с его сверхмощным налоговым аппаратом. Остап.
* Сознался наш Скумбриевич, не выдержал очной ставки. Подкачал! Эпизод.
* Сразу видно человека из раньшего времени, Шурочка! Таких людей уже нет. Где?! А скоро совсем не будет. Раз, два – и все! Паниковский.
* Товарищи! Международная полос .. обстановка. наш ответ Чемберлену. а я его побил за гири и еще раньше с ним дрался. Балаганов.
* Только кража. – Только ограбление. – Только кража, Шура! – Только ограбление! Паниковский, Балаганов.
* У вас нет холодной котлеты за пазухой? Остап.
* У лейтенанта было три сына: двое умных, третий дурак. Остап.
* У меня жена, дети и еще одна женщина в Ростове-на-Дону. Эпизод.
* Убивать надо таких толстовцев! Остап.
* Увели девушку! Прямо из стойла увели! Остап.
* Ударим автопробегом по бездорожью, разгильдяйству и бюрократизму! Остап.
* Узнаешь, узнаешь брата Колю? – Узнаю, узнаю брата Колю! Остап, Балаганов.
* Умоляю вас, вы не ешьте на ночь сырых помидоров, чтобы не причинить вреда желудку. Остап.
* Фамилия ему была Небаба. Кристальной души! Паниковский.
* Хорошая была папка! Жалко отдавать, да деньги нужны! Остап.
* Что вы орете, как белый медведь в теплую погоду? Остап.
* Что сейчас будет! Что я с ним сделаю! – Гражданин, гражданин! – Не трогайте меня! – Здесь не ночной бар. – Что я с ним сделаю! – . здесь молочное кафе. – Вы не знаете, это море крови! Сейчас будет убийство! Паниковский, эпизод.
* Шура, запускайте Берлагу! Остап.
* Это – мне, это – ему, это – тоже ему, это – Остап Ибрагимычу, это – мне, нет, это – сюда, вот это – мне, это – Остап Ибрагимовичу, это – мне, это – ему, это – тоже ему, это – мне, это – Остап Ибрагимычу. Паниковский.
* Это был бывший слепой, самозванец и гусекрад. Остап.
* Это конец! – Это конец первой серии, студент! Первой серии! Паниковский, Остап.
* Я бедный студент, я заочник. У меня денег нет! Нищее детство в Кременчуге! Дядя грудью меня вскормил! Остап.
* Я не херувим, у меня нет крыльев, но я чту уголовный кодекс – это моя слабость. Остап.
* Я очень бедный. я год не был в бане. я старый. меня девушки не любят. Паниковский.
* Я подаю только по субботам. Остап.
* Я подхожу с левой стороны, а вы заходите с правой стороны. Темно, очень темно! Я его с левой стороны жму в бок, а вы его с правой стороны жмете в бок. Тогда этот дурак останавливается и говорит: “Вы хулиган!” Мне говорит. “Вы хулиган! Вы хулиган!” Я: “Хулиган?” И вы тоже подходите и говорите: “Где здесь хулиган? Вы хулиганите?” Я его в это время бах. Балаганов.
* Я покупаю самолет! Заверните в бумажку! Остап.
* Я сидел при Александре-II, освободителе; я сидел при Александре-III, миротворце; я сидел при Николае-II, кровавом; при Керенском, хм! я тоже сидел! Вот при военном коммунизме я не сидел: не было работы. Но зато как я сидел при НЭПе, ой-ёй-ёй! Эпизод. Я сидел при Александре-II, и при третьем, и при Николае Александровиче Романове, и при Александре Федоровиче Керенском, и при НЭПе, и во время угара, и до угара, и после угара. Я сидел при царизме, я сидел при социализме, я сидел при гетмане, а теперь я безработный. Эпизод.
* Я сын лейтенанта Шмидта. Помните? Очаков. Остап.
* Я сын турецкоподданного, следовательно, потомок янычаров, а янычары не знают жалости ни к женщинам, ни к детям, ни к подпольным советским миллионерам. Остап.
* Я Фунт! Я всю жизнь сидел за других, такая моя профессия – страдать за других! Эпизод.
* Я, знаете, не финансист, я свободный художник и холодный философ.Остап.
